Ранг: Обычный
Сложность: ★☆☆☆☆
Дата: День-Ночь #001 - #005
Место: 4-й район, улицы
Мастеринг: активный

Описание квеста
В 4-м районе появилась опасная группа гулей, которым присвоен ранг S. После них от тела почти ничего не остается, кромсают на мелкие куски. Удалось установить точный состав группы из 5 гулей. Необходимо обезвредить или уничтожить группу.

Группы для записи
1. Гули
Гули, выступающие против насилия и считающие, что пираний нужно устранить. Гули, считающие, что пираньи обнаглели и едят слишком много, потому их нужно устранить.

2. Следователи CCG
Допустима запись детективов и сотрудников бюро, от 2-х до 4-х человек.

3. Жертвы
Люди, на которых нацелились гули.
*За идею квеста благодарим Akiyama Kosai

Ранг: Героический
Сложность: ★★☆☆☆
Дата: День #001, Ночь #002, День #002
Место: 7-й район, Гулий ресторан
Мастеринг: рефлексивный

Этапы проведения
1. Подготовка. День #001
Сбор информации о планирующемся слете гурманов, подготовка к вторжению. Разработка планов, подставных лиц, оружейная подготовка.
2. Вторжение. Ночь #002
Проникновение в ресторан.
3. Противостояние. Ночь #002
Столкновение разных групп внутри ресторана.
4. R.I.P. День #002
Подсчет результатов и потерь.

Группы для записи
1. Гули-гурманы
Гули, являющиеся членами клуба или получившие эксклюзивные приглашения. Присутствуют на пире изначально как гости. Допустима запись любых гулей-игроков. Допустима запись людей-палачей.

2. Группа отмщения
Группа гулей во главе с Канеки, допустима запись каноничных гулей, возможна запись неканоничных гулей как информаторов.

3. Следователи CCG
Допустима запись всех детективов и сотрудников бюро, которые будут участвовать в операции или ее подготовке.

4. Гули под прикрытием
Гули, имеющие собственные мотивы, связанные с рестораном, в основном Аогири и представители Кано. Для участия должны иметь за собой сильных покровителей, которые обеспечат пропуск в ресторан.

5. Жертвы
Допустима запись гулей, людей и охотников, пойманных в качестве блюд на вечер.

Отвлекшись на звуки шагов, Ризе почти пропустила момент, когда рядом с ее клеткой оказались помощницы Кано, не просто  похожие, сколько дополняющие друг друга как две части единого целого. Странные, целиком и полностью подчиняющиеся воле своего создателя, они казались лишь глупыми марионетками, не имеющими собственной воли. Но что действительно вызывало неподдельное отвращение, так это их запах...
Ее запах...
Воспоминания об их первой встрече оказались одними из немногих, что остались в  памяти девушки за все время пребывания в лаборатории. Очнувшись после очередной "операции", как говорил Кано, а в действительности же "опытов", Ризе страдала от боли пока процесс регенерации медленно, куда медленней, чем обычно, восстанавливал поврежденные ткани, а в особенности какухо. Положение ухудшалось еще и сильным голодом, что было едва ли не мучительнее всего, что с ней делали.
Провисшая на ремнях, с телом, что сейчас куда слабее человеческого, ей оставалось лишь проклинать Кано, а еще ждать пока спасительное забытье на время не избавит от мук голода, что становился с каждой минутой все сильнее - для регенерации требовалось очень много сил.
Именно тогда-то они и появились - девочки, которых она видела впервые, и в тоже время пахнущие практически также, как и она сама - даже толстое стекло не могло обмануть и без того обостренное обоняние гуля. На какое-то мгновение Ризе почти поверила, что и правда сходит с ума, а это всего лишь игра измученного сознания. Но нет, ответ на главный вопрос "зачем" смотрел на нее с удручающим интересом, почти  детской любознательностью.
Повстречайся они ей будучи в нормальном состоянии, от сестер вряд ли бы осталось что-то поболее отдельных фрагментов. Гуль внутри нее требовал немедленно разорвать неудачные подделки, не забыв про дражайшего доктора. Однако внешне Камиширо ни чем себя не выдала, здраво рассудив, что марионетки ей еще могут пригодиться.
Эта была одна из последних разумных мыслей перед чередой перемешавшихся между собой  мутной реальности и бреда, прерываемые лишь голодом, разгоравшимся с новой силой в те  моменты, когда ей давали жалки крохи прежней жизни.

С тех пор мало что изменилось - сестры Ясухисо рассматривают ее со все тем же интересом, что-то бормочут и синхронно прижимаются лицом к стеклу. В их глазах Ризе видит саму себя - жалкую, исхудавшую, не способную сдерживать природу гуля. Но даже в таком состоянии она им интересна, и девочки действительно считают Камиширо чем-то вроде "сестры", что дала новую жизнь и новый смысл существования. Пожалуй, они бы удивились узнай как сильно "сестрица Ризе" желает исправить столь досадное недоразумение.
Однако внешне она ничем себя не выдает, лишь смиренно краем глаза наблюдает, как те вместе подходят к панели управления камерой, чтобы в следующее мгновение против воли вдохнуть мерзкий газ, наполненный каким-то сильным транквилизатором.
И  этого оказывается достаточно, чтобы на несколько минут потерять сознание, вновь погрузившись в удушливую тьму, до тех пор, пока ее организм не нейтрализует действие препарата. Ризе не знает в какой момент открылась клетка, а путы, что сковывали ее руки и ноги, опали, сменившись на другие уже на операционном столе.

Сознание вернулось внезапно, а вместе с ним и воспоминания пятиминутной давности. Словно в кошмаре, Ризе непривычно остро ощущала лишь холод от металлического стола под собой и крепкие ремни, перетянувшие  тело так, чтобы при всем желании гуль не смогла даже шелохнуться. А еще отвратительные, до тошноты, чужие прикосновения к спине, ощупывавшие только-только зажившие рубцы с прошлой операции.
Кажется, у нее что-то спрашивали, но среди гула в голове она смогла разобрать только последнее предложение и примерно в это же время начало возвращаться зрение. Обнаружив себя лежащей лицом вниз на операционном столе посреди ярко освященного хирургического кабинета, Ризе почувствовало как холодеет все внутри от подкатывающего ужаса. Кому как не ей знать что последует далее.
- Больной психопат... - Язык слушался с трудом, да и сфокусироваться на конкретных предметах пока было достаточно проблематично. - Я убью тебя...
Если бы она только могла выпустить кагуне, хотя бы на пару секунд - этого бы оказалось достаточно для того, чтобы пришпилить зарвавшуюся мразь к стене. А так все ее попытки освободиться выглядят лишь как жалкое трепыхание бабочки, попавшей в паучью сеть. Как и в прошлый раз.
- Тебе никогда не создать полноценного гуля... - Не без злорадства добавила Камиширо, пытаясь оттянуть время насколько это вообще было возможно.
Ни к кому ранее Ризе не чувствовала ненависти большей, чем к этому человеку. Люди для нее были всего лишь едой, которая не должна вызывать иных эмоций кроме как  гастрономического интереса, гули же просто в массе своей скучны и слишком трусливы. Но вот Кано...
Ризе и сама не знала, чего хотела больше - убить его или съесть, а может и то и другое одновременно.

Тьма, в которой слышно биение собственного сердца. Всепоглощающая, она словно заливает сознание, и электрический свет неровных ламп – не препятствие. Глубокий вдох, такой же выдох. Медленно разъезжаются створки потолка, оставляя Канеки одного посреди толпы. Нет, не так – оставляя толпу наедине с ним. Они сейчас безлики и одинаковы, все они – просто огромное дышащее существо с множеством лап и голов, голое мясо, которое манит отвратительной нежностью. В сущности, если подумать, их кости такие хрупкие.

«Бандерлоги, хорошо ли вам видно? Сидите смирно и смотрите».

Щелк. Это невидимый переключатель, разделяющий подобно реке берега две стороны одной личности. "Мой второй «Я», просто засни". У Канеки нет времени возиться с этим инфантильным призраком прошлого. Время утекает сквозь пальцы, россыпью драгоценных камней с глухим звоном разбивается у ног. Но даже оно, непокорное, на секунду замрет, связав в тугой узел мысли всех, находящихся в зале. Канеки слышит не только их слова, но и их учащенное сердцебиение, оно пульсирует сладким комом в горле, словно само принадлежит ему.

«Идем отсюда. Тебе не годится видеть то, что здесь будет».

Канеки поднимает голову – уже не он. Тот, другой, для которого их жизнь не значит ничего, они сами подписали смертный приговор. Не сбежать и не скрыться, в его власти марионетки, по прихоти судьбы вынужденные сгореть от рук обманщика, поджегшего кукольный театр. Удивительное явление – тихоня, прекрасно играющий на сцене. В эти мгновения он полностью подчинен иному мышлению, потому настолько хорош.

– Вы сами.

Голос отдается эхом, замирает под высоким сводом. Не позволить, чтобы Кано попал в руки Аогири – благородный мотив, но зверь в грудной клетке беснуется и скалит зубы, предвкушая кровь и развлечения. Будто двуглавая гидра Ризе и Ямори пополнилась десятками новых соратников, тех, кого Канеки сожрал за эти месяцы, а их было много. Все они свились в одну тугую спираль отчаяния и злости, боли, подогреваемой собственной яростью. Иногда, чтобы защитить одного, ты должен убить другого. Часто не иногда.

«Подойдите на один шаг. Ближе. Ближе».

Плащ сорван, публике представлена истинная сущность. Это означает, что настал их черед. Под ступнями почти пружинят стены, если взбираться по ним прыжками. Ладонь касается паркета трибун. Это было слишком просто. "Слишком просто," – нашептывает голос, похожий на собственный, в его тоне отчетливо различается стрекот сороконожки, перебирающей лапами по ушной раковине.

– Те, кто играют с чужими жизнями, ничем не лучше Аогири. Вы только мешаетесь.

«Помеха. Все они помеха». – "Давай сожрем их". Молния скользит слева направо, открывая рот, хрустят фаланги разминаемых пальцев, какуган окрашивается чернотой, и только тогда публика осознает, кто перед ними. "Одноглазый". Но уже поздно.

Это феерия! Кагуне дробит балкон на мелкую крошку одним прикосновением, яркой краской взрывается тело проткнутого насквозь гуля, его кости обжимают RC-клетки страстнее жаркого любовника. Ребра вжимаются в органы, нанизывая на себя, а коготь уже стремится дальше, резкое зубчатое лезвие отрывает голову еще одному вставшему на пути.

«Сбросив кожу, уже не влезешь в нее снова».

В голове дикий хохот, а мир вокруг стонет от беспомощности. Канеки вгоняет руку по локоть в чужой желудок: так глубоко не нужно, но его внутреннему зверю это нравится. На левой – остатки выдернутого змеей из тела позвоночника, терпкая кровь, на вкус как железо, с него кажется более пригодной, можно и слизнуть пару капель. Гадость, которой хочется отравиться, которую хочется жрать, не зная края. Женщина кричит? Женщина? Какая? Тут их нет! Тут есть только еда, его еда и все! В мягкое горло вонзаются зубы, вырывают кусок с мясом, язык поспешно заглатывает, не жуя. "Мы так долго голодали".

«Народ Джунглей знает, что торопиться во время еды не следует, потому что упущенного не вернешь».

Среди безумной толпы знакомое лицо того, кто привел на пир, а совсем рядом с ним – иное, перекошенное от ужаса. Это Мадам А, ради нее сегодня здесь. Наверное.

– Она!

Призыв поймать, схватить, удержать. Очередная жертва, которую убивают почти милосердно, всего-то мозги по перилам от удара, сейчас нужно как можно быстрее добраться до Мадам А. Еда может немного подождать.

Мысли подростка бродили по только что произошедшим событиям. В какой-то степени Ёру мог уже забыть о том, что произошло около часа назад, но запах крови, запах той девочки в смеси с запахом Рёты... Только что пришлось полностью разорвать связь с той жизнью, что он вёл до этого. Если бы это было возможно, то он бы постарался сбежать с ней. «Интересно, она там счастлива?» — мальчик не сомневался, что та девочка попадёт в место, называемое «Раем». Автомобиль вёз уставшего гуля куда-то в неизвестность.
Тем временем напряжение в машине становилось осязаемым. Шофёр так же явственно чувствовал запахи крови и это ему явно не нравилось. Ёру отвернулся от окна, за которым то расплывались от скорости, то замирали картины дневного города. Город — нечто незнакомое и вызывающее редкую толику интереса в душе молодого и уже единственного Мудзеки. И всё-таки он успеет познакомиться с ним позднее.
— Вас что-то беспокоит, Таро-сан? — прямой взгляд через зеркало на спешно отводящего глаза водителя поставил того в неудобное положение.
Печально. Ёру не хотел бы сейчас вызывать неловкие паузы или вообще попадать в некомфортные ситуации. Сегодняшний день, хоть и не скучный, но очень утомительный.
Таро-сан прокашлялся:
— Рёта-сан наконец-то выпустил вас на прогулку?
Глупый вопрос. Мальчик выдержал паузу, размышляя как стоит ответить ему. Но врать не имеет никакого смысла, этот гуль не был ни глупым, ни невнимательным.
— Рёта мёртв.
Шофёр нервно взглянул на своего пассажира, сжал руль и резко выдохнул. Ёру наблюдал каждое его движение. Спокойно, равнодушно, не отрывая взгляда. Словно на танец пыли под лучом света. И так же видел мельчайшие реакции на свои слова.
После мальчик перевёл взгляд обратно в окно, где под раздражающим, палящим солнцем бродили люди и гули. Много людей. Много еды. После двух с лишним недель голода Ёру казалось, что он сможет съесть даже гуля. Но стоя над трупом брата всё же отдал предпочтение остаткам той девочки. Возможно, его чувства к ней были не так уж и сильны?
— Ёру-сан, вы не сказали, куда мы едем.
Голос водителя не дал подростку вернуться к размышлениям. Мудзеки выловил из памяти имя той, что обладала большой властью среди гулей Токио. Итори-сан, информаторша из 14-го района. Как-то раз Рёта упоминал о ней.
— В четырнадцатый район. Бар Хелтер Скелтер, кажется, — равнодушно произнёс мальчик.
Водитель на это ничего не ответил и Ёру спокойно продолжил размышлять, наблюдая за тем, как меняются картинки за окном.

Машина остановилась. Шофёр семьи Мудзеки ничего не говоря вышел за багажом, пока его хозяин мешкал. Ёру безразлично оглядывал место, в котором оказался. Признаться, ожидал чего-то другого. Но удивлён не был. Было бы странно, соответствуй оно его представлениям. Дверь перед мальчиком открылась и он вышел под горячие, яркие, раздражающие лучи полуденного солнца. Таро-сан поставил рядом с ребёнком чемодан с вещами — слишком большой для кого-то его телосложения — и, судя по всему, собрался предложить помощь. Ёру не хотелось отказываться, так что он решил предупредить предложение и уйти вперёд:
— Благодарю, Таро-сан. По правде, сегодня утром поступило известие о гибели моих родителей. Так что с сегодняшнего дня вам придётся бежать. Эта машина остаётся в вашем распоряжении, возвращаться в поместье не рекомендую.
Многие бы гордились своей благодетелью в такой ситуации. Но мальчик подобного рода эмоций не испытывал. Ему просто захотелось предупредить этого гуля о надвигающейся опасности. Таро-сан был не самым плохим собеседником в поместье, а потому заслужил своего рода симпатию со стороны мальчика. Но теперь его, наверное, следовало убить?
На лице мужчины отразилось понимание и тут же он снова нахмурился. Это не объясняло смерть Рёты в полной мере.
Ёру чуть улыбнулся и протянул своему бывшему работнику руку для прощального рукопожатия. Но тот отступил на шаг и, расправив плечи козырнул подростку:
— Простите, Ёру-сан, но тогда я поспешу уйти.
Улыбка на лице мальчика стала горькой, пока он наблюдал, как скрывается за поворотом дорогой автомобиль. В этом безлюдном месте это был идеальный момент, чтобы избавиться от него. Таро-сан без труда разгадал его намерение, несмотря на то, что они были чем-то вроде приятелей. А она наверняка повела бы себя иначе.
Подросток без особого труда поднял чемодан. Для человеческого существа это было бы неподъёмной ношей, но у гуль гораздо сильнее. Но всё-таки неудобная хотя бы из-за размеров поклажа заметно мешала добраться до нужной двери. Когда расстояние наконец-то было преодолено, Ёру постучал. Жест вежливости, ведь если там именно то, что ему нужно, то она определённо оповещена о госте. Дверь не заперта, так что Мудзеки просто открыл её и прошёл в помещение.