Уилл никогда не считал себя неверующим, и никогда не противопоставлял себя церкви. Он еще не сошел с ума, чтобы кончить жизнь на костре или быть забитым камнями. Он ходил на мессы, скромно седел в уголке, знал все положенные молитвы и вообще вел себя как примерный сын церкви. Но иногда, в отдельных случаях, ему отчаянно хотелось выть и материться. Вот как сейчас, как каждый раз, когда доводилось сталкиваться с выдрессированными сиротками из питомника для ментатов. Хотя нет, еще год назад ему было искренне плевать на происходящее. И не все равно теперь, потому что то, чему он должен был научить этих парней, шло в разрез с проповедями церковников. И потому что проверяющие и кураторы всегда были не на его стороне, но требовали, чтобы работа мэтра была сделана идеально. Как он мог приучить забитых детишек играть, но при этом быть все теми же забитыми детишками, актер не представлял и сейчас, год спустя. И каждый раз, глядя на то, как очередной кадет скромно пялиться в пол, величая себя ничтожеством, Уилл стискивал зубы, напоминая, что вот ЭТО и есть будущие дипломаты, краса и гордость Империи. А вовсе не занюханные выходцы из дома терпимости.
- Господа кадеты, вам обоим – минус балл за отвратительный разбор. Остальные запомните: сдадите мне что-нибудь подобное сейчас или потом – вообще ни чего не получите за занятие. И да, приношу свои извинения, кадет Фалардо за неверно произнесенную фамилию, - Росс снова расположился за кафедрой, захлопнув собственный конспект, сейчас писанина была ему вовсе не нужна. Его личный опыт за прошлый год показывал, что на урок достаточно накидывать план обязательных тем, а все остальное расскажут кадеты. Вот как сейчас. - Любой дипломат должен трезво оценивать ситуацию. А чтобы быстро в ней ориентироваться, он должен трезво оценивать собственные достоинства и недостатки. И этому вам тоже придется научиться: разделать, где начинается пустое бахвальство, а где заканчиваются ваши способности. Скромным, а я знаю, вас этому учили, - это хорошо. Но помните, позиция «посмотрите на меня, я такой маленький, безрукий, серый и ничтожный» не так уж далека от самолюбования. Потому что и «Я идеален», и «Я ничтожество» начинаются одинаково, с постановки «Я» на пьедестал. И не важно, что будет выбито на этой гранитной глыбе. Это понятно?
Он не стал говорить, что поступив в дипломатический корпус они перестанут быть самими собой. Каждый раз, выходя на люди, они отныне и до конца своих дней будут играть роли, тысячи ролей, миллионы ролей. И даже наедине с зеркалом они все равно будут изображать кого-то, но только не себя. Не стал говорить и то, что в итоге многие из них сломаются, не выдержав напряжения, и угаснут, потеряв самих себя. Они его все равно бы не поняли. В конце концов, это же Росс мечтал с детства прожить сотни жизней, отказавшись от своей. А у половины детей, сидевших сейчас перед ним, своей жизни то никогда и не было. Уиллу не жалел кадетов. Кто-то окажется достаточно цельной личностью и проживет ярко, полно, пылко. А кто-то окажется пустой бумажкой, куском глины, из которого в итоге слепят нужное, утилитарное, полезное. И отправят служить во имя и во славу. Так или иначе, все они получат свою собственную жизнь. И причин им сочувствовать не было ни малейших. Бесило лишь то, что зная о будущим ментатов, первые несколько лет церковники занимались не воспитанием, а забиванием их мозгов и формированием совершенно идиотских и вредных привычек. Вместо будущих дипломатов мэтр видел перед собой застенчивых институток-девственниц, красневших при слове «фаллос» чисто машинально, даже не зная, что это такое.
- И так. Во-первых, с заданием вы справились очень и очень неплохо. Вы оба нашли для себя такие роли, в рамках которых вам было комфортно. На столько комфортно, что вы даже игнорировали окружающих. И это – хорошо. Это значит, что вы смогли создать для себя в кратчайшие сроки живые образы, отличные от вас самих. То, что образам не хватало достоверности – дело другое. Но заметьте, аудитория реагировала, пусть даже и смешками, но все в классе следили за вашим диалогом. Вы смогли захватить, привлечь и удержать внимание, пока не сбились. И это прекрасно, оба молодцы. Кадет Ферра. То, что вы не обговорили заранее действия – не ошибка. В конце концов, в жизни вы не всегда можете вступить в сговор заранее, хотя иногда это бывает полезно, – Уилл пошевелил бровями, усмехнувшись. Галерка радостно зашевелилась, зашушукалась, один из кадетов, сидевших в среднем ряду поднял большой палец, подмигивая Этьену. Мэтр отметил все это краем сознания, теперь был его очередь удерживать внимание. - А вот вторая – да, это ошибка, но не совсем та, о которой говорите вы. Попав в нестандартную ситуацию, вы слишком медленно на нее среагировали, поэтому вышла заминка, сбился ритм. Но для начинающего это не смертельно. В целом очень и очень неплохо, за исключением некоторых помарок в формировании образа. К примеру, несоответствие голоса пожилого человека и слишком хищных, слишком отточенных движений. Сначала вы нам показали голос, и показалось, что сейчас мы увидим пирата, может чуть прихрамывающего, с тяжелой походкой, возможно слегка сгорбленного. Те самые усредненные старые пираты, понимаете? И вдруг – молодая легкость в движениях. Это да, это промах. А вот замена ругательству – это хорошо. Так дальше и будем учиться на первых парах, пока все присутствующие не пройдут практику на судне, - о да, старшие курсы, вырвавшись из под опеки де Тернэ выражались так, что Уилл первую неделю ходил за ними хвостом и тщательно конспектировал отдельно взятые загибы, полные вольного полета фантазии, незатертых сравнений и неизбитых эпитетов. – Итак, кадета Ферра я, можно сказать, спас. Может быть теперь снова сами попробуете рассказать мне о хорошем и плохом в жизни пленника кадета Фалардо?
