Калеб Дискейн написал(ла):

С энтузиазмом ковыряясь в своей порции, Калеб то и дело ловил себя на том, что лыбится как юродивый. Будто не в каше ковырялся, а в ребрах своих многострадальных. Со стороны бы себя увидел, не понял бы с чего такая счастливая морда. От гречки, от дырки в боку или от слов сотрапезников. Януш и тот подозрительно косил лиловым глазом и ложкой промахивался. Темы-то животрепещущие люд толкает. Таким речам с серьезным видом внимать надо. Видимо громко эта мысля цыганская подумалась, раз Калеб, резко запасмурнев рожей, оглянулся на стенку за спиной, примерился и привалился к ней для удобства. А речи действительно были занятные. Хороводами красивыми ходили вокруг, ничего не проясняя толком. Разве что наброски кое-какие нарисовались, да припаялись к одному говорящему, да к другому. Одноухий говорил о тонкой игре с подсадными. Проповедник помянул кнут и коров. Но картины четкой так и не слепилось. Оба что-то уже надумали, но напрямую без присказок говорить не хотели. Выжидали. Остальные же молчали, и каинит с пушистой подружкой, и Пуля. Даже Калеб помалкивал, орудуя челюстями и тоскуя по разбросанным по кухне Лили яблокам.
— А ты смешной, — поделился наблюдением Януш, когда жратва у него закончилась, а молчанка раздражающе затянулась. — То Братству надо показать, кто пастырь, то не интересно оно тебе. Определись уже. А то если цели определенной нет, так чего кипишить-то тогда со стаей? Без цели нет смысла. Или же я чего-то в этой жизни не секу.
— Детка, — негромко позвал цыгана Калеб. Но тот, казалось, не услышал сиплого приглушенного голоса друга и раздухарился еще пуще.
— Я бы понял, если бы ты четко сказал, а давайте то сделаем, давайте вот это сообразим. Порвем тех, подставим этих, а вон тех в песочницу позовем. Типа плана хоть какого завалящего представил. А осматриваться кто как живет, смысл вообще? Тыж сам ликан. Как живешь не знаешь что ли? Не чуешь, как...
— Детка!
Очередной оклик прозвучал так же тихо как первый, но жесткостью своей хлестнул цыгана как плетью. Тот замолчал на полуслове и только рукой махнул на набившее уже оскомину обращение. Калеб весело моргнул цыгану и отлип от стены. Остатки каши на дне миски уже утратили свою привлекательность, и жестянка глухо брякнулась на стол.
— Хочешь знать, как кто живет? Или как кто жить намерен? Стоит ли время тратить на одних? И стоит ли связываться с другими? — Калеб посмотрел на Брута, умильно поднял брови и снова скорчил серьезную мину. — Расскажу, как я картину вижу. За других не поручусь. Колокольня у каждого своя и виды с них тоже разные. Обобщу только, что всем хвостатым несладко мечеными средь равных ходить. Серьезно. Пока никто про нелюдей не ведал, было проще. Спокойнее как-то.
Он снова привалился к стене и сполз по ней на пол, оставляя неряшливый бурый след на поверхности. Раны не кровоточили больше, только ноющей воспаленной тяжестью напоминали о себе. Ораторствовать не мешали и ладно. Калеб даже во вкус вошел, усевшись на полу по-турецки и закинув руки за голову.
— Есть дипломаты. Законопослушные с виду ликаны. Они прогибаются, подставляют вторую, третью, пятую, десятую щеки и терпят. Может смирением своим хотят мозги люду запудрить, а может свои какие интриги плетут. Фиг поймешь. Политика вообще та еще выгребная яма, и любой головорез, без расшаркиваний перегрызающий горло оппоненту, почище будет скользкого дипломата, — он скривился, всем своим видом показывая отношение к подобного сорта собратьям, и снова добродушно заулыбался. — Есть стая. Выживают как могут по кустам. Их пинают, они кусаются в ответ. Все честно, но мелко. На бучу большую идти им не с чем пока, хотя энтузиазма до черта, хоть черпаком хлебай. Сохранность молодняка и мамок на первом месте, потому что главную силу положили в том же Хароу, а новая пока молоко цедит, да сопли зеленые по мордахам размазывает. Все просто и понятно. И винить их не в чем, — глянув украдкой на Пулю, продолжил с равнодушной уже миной. — Есть радикалы. Упертые бараны. Вампир, хоть тысячу раз кошкой целованный и с волком побратавшийся, враг и все тут. Им бы в инквизицию с фанатизмом своим податься, да только не берут крестоносцы нашего брата в свои ряды. А взяли бы не прогадали, ей-богу. Идейность ихняя расистская бьет все рекорды. Только дурь на всех без разбору вампиров ополчаться на то и дурь, что выбивать ее следует. А то чем тогда они лучше мафусаиловцев тех же?
По сути в эти три категории можно вписать любого ликана, если в детали не вдаваться и грубо округлять. Однако, только сейчас, таким вот экспромтом обрисовывая картину маслом, он вдруг понял, что со своей шайкой не вписывается ни туда, ни сюда, ни в дамки. И как-то растерялся даже. Это отразилось на лице причудливым загибом брови и расширившимися в пространство глазами. На короткий миг не стало ни кожевни, ни едоков, ни псины странной. Только кучка ребят с почти родными лицами и Лили со скалкой в руке.
— Руди?! — Януш приблизился и осторожно тронул зависшего оборотня за плечо. Тот проморгался, сфокусировал взгляд на смуглом лице и расплылся в такой ухмылке, что цыган даже хохотнул от неожиданности.
— А еще есть анархисты, — без особого желания продолжил вещать Дискейн, обращаясь больше к Пуле, которому все же следовало знать с кем он на дело ходил. — Разношерстные ребята. Ни идей, ни целей, ни принципов. Не скажу, что хорошие парни, но и не плохие, если посмекать. Мерзковаты, конечно, и главарь у них пыльным мешком по голове стукнутый, зато дружить с ними одно удовольствие. И пушками, и лошадками, и зубочистками контрабандными поделятся, да еще и кулаки свои бонусом предложат, лишь бы пошуметь дали. Но прежде чем связываться с этой кодлой, лучше хорошенько подумать. Методы у них не для слабых желудков. И, наверное, именно их с чистой совестью можно назвать достойным ошейника зверьем.
Калеб замолчал, поковырял в зубах зубочисткой, сплюнул. Удовлетворил он любопытство Брута или нет, не важно. Главное свою позицию разъяснил, хоть и не уточнил какая из озвученных позиций его. Не глупый народ сообразит, кто есть кто. Януш, доселе беззвучно квакающий на его слова, вдруг разразился смехом. Заливистым и заразительным. Добавить ему определенно было нечего.

Поднялся ветер, разогнал туман и обрывки  утренних газет, вновь крикливо пестрящие огромными заголовками и фотографиями. Фотографиями растерзанных тел, фотографиями очередного новшества, приготовленного Братством для своих закадычных  врагов-ликантропов. Стальные ошейники, препятствующие свободному перекидыванию в зверя -  в обмен на жизнь. Что, высока цена? А как же гордость, как же самоуважение,  спросит кто-то?   На осмысление отпущено ровно трое суток, а  полиция и Гвардия уже начинает активное добровольно-принудительное "переодевание" легальных  ликанов в ошейники, железно обеспечивающие стремление держать себя в человеческих рамках.  И наверняка не далее как вечером, с началом следующего дежурства тому же общественно полезному занятию наравне с прочими сослуживцами придётся предаться и констеблю Джорджу Бриско. Пока же патрульный мирно выгуливает собаку и беседует на животрепещущие темы со святым отцом Франциском О`Шиннахи, священником небольшого прихода в Ист-Энде и Гончей Господа по совместительству. Правда, последний факт достоверно известен лишь самым доверенным людям Огненного Ордена, а таковых осталось в Лондоне не так уж много. Воистину, Орден переживает тяжкие, а возможно и последние свои времена.
Тем временем Стая Новой Луны, кажется, напротив, пытается воспрянуть к новой жизни.  Во всяком случае, Конрад Нойманн, давний претендент на статус вожака, на сей раз твёрдо поставил своей целью собрать таки обезглавленных зубастых агнцев под своим крылом, покуда останки стаи не сожрала анархия. Правда, проходит попытка стайного взлёта тяжеловато, со странными телодвижениями и прихрамыванием то на правое то на левое крыло  -   Томи Пуля, эсквайр новолунцев, и  Гаук Аватик, волк-одиночка, пришедший на заповедный островок стаи вместе с Томи, Куртом, Рейчел  и каинитом Керном,  совсем не рады перспективе обрести над собой альфу. Все начинания чуть было не скатились благополучно к очередной драке.
Да, не умеют всё-таки Лондонские оборотни жить дружно. Ей богу, брали бы пример с Алистера, новообращённого каинита и талантливого сыщика, и его хорошей знакомой Мэй Ронг. Эти двое, такие разные по характеру и сущности, проводят утро  за совместным завтраком, мирно беседуя, обсуждая достоинства паркета и расстреливая посуду, посмевшую осквернить  эстетическое чувство  одного из собеседников. Или хотя бы открыли боксёрский клуб и получали со спонтанных стычек какую-никакую прибыль. Что ж, будем надеяться что какую-нибудь из этих благих мыслишек подкинет собратьям морской волк Кайден, вернувшийся в Лондон с целью улучшения условий бытия ликантропов.
Наверняка это будет не так-то легко. То есть, восстановить попранную справедливость и возвести ликанов на прежнюю ступень равенства с людьми и обнаглевшими каинитами Братства. Древний вампир Скаах определённо будет против такого поворота, да и  Осборн Блэкхорн скажет своё веское слово "против". Правда, сначала Рыцарю Братства неплохо бы вернуться в здравие после достопамятной стычки за обоз. Чем, собственно, каинит сейчас и занимается, совмещая вынужденное бездействие в Бладборне с увлекательнейшей беседой с Хранителем Мак'Фиахом.
Вообще очень сложно всё у этого Братства. Планы, тщательно просчитанные планы, замыслы. То ли дело шайка каинита Шона и близнецов Клейтонов. Наметили отомстить проклятому бобби - пошли и отомстили. Решили, что подсмотревшую убийство кошку надо догнать - и немедля приступили к исполнению. Конечно, догнать Орлёнка Эд - не самое простое дело в этом мире, и не подвернись на пути погони утренний патруль, вспоминать бы вампирам  оборотницу как дерзкую, но упущенную возможность. Однако патруль подвернулся, и вот уже происходит в закоулке заднего дворика своя собственная утренняя служба. Вторая по счёту.
Неплохо бы вспомнить о Боге и детективу  Мартину Нортону. Возможно, тот и  вразумил бы дитя своё заканчивать  пить по утрам и заняться наконец порученным делом по розыску похищенной Кэтрин Олдридж.  А впрочем, поздно. Девушка в сопровождении Арчи, верного человека Калеба Дискейна, уже прибыла в Скотланд Ярд и готовится дать показания самой помощнице комиссара Столичной полиции, Еве Каллахан. И скорее всего очень скоро Кэтрин благополучно вернётся  домой, к своей верной подруге Лорейн Леруа, супротив ожиданий заставшей в поместье лишь прислугу, глушащую горе по пропавшей госпоже действенным, но несколько неожиданным способом.
Но самые драматичные события происходят сейчас, пожалуй, в землях старого графа Дискейна, где после долгих мытарств и перипетий вампиресса   Стелла Тедески наконец встретилась со своим сводным братом. Как встретит  Стелла известие, что жестокий психопат, из любви к прекрасному потрошащий  и развешивающий своих врагов на флагштоках, и есть тот самый Калеб, в поисках которого она прибыла в Лондон?... Пожелаем ей удачи.

Скаах написал(ла):

«Умно!», - мелькнула мыслишка, приправленная очередной порцией хихиканья старого каинита. Понятия не имея, намеренно ли ликан попытался увести разговор в сторону, подобрав интересную для дискуссии тему, или же случайно попал пальцем в небо, Скаах все равно восхищался. Оборомот ему нравился все больше и больше, и свой восторг старый каинит выразил, похлопав паренька по плечу, попав ладонью по свеженькому разрезу. Вспомнился разговор с Осборном там, в Серой комнате, и старый каинит бросил хитрый взгляд на юного Рыцаря. Ручные ликаны… А ведь сидящий тут Рихард был таким забавным именно потому что старательно хорохорился, ершился и вертелся, как угорь, не давая никакой информации мучителям. Сопротивлялся. А если перестанет, будет ли игрушка так же интересна, останется ли запал у волка с вырванными клыками и посаженного на цепь?
Захотелось проверить, но получится ли с Рихаром? Нет, вряд ли. Он скорее сломается, а не прогнется, а сломанные вещи мало того, что бесполезны – зачастую вредны. Да и на конкретно этого ликана были у молодого каинита далеко идущие планы, разве нет?
Старый вампир, к своему глубокому сожалению, понятия не имел, что же произошло там, на конопляном поле. Знал лишь то, что поведал Брат, и старик, переключившись на более важную для Братства тему, тогда не стал настаивать на подробностях. А, выходит, зря.
Ответы нахального пленника были совсем не теми, которых ждали каиниты, но чему же тут удивляться – ведь даже не началось само действо, так… Пошли приготовления, вопросы только-только начали сыпаться. Порой и людям требовалась мотивация серьезнее, нежели несколько надрезов, да пара фраз, а тут ликан. Ведь совсем недавно и заходил разговор об крепости их стайных уз, показательный и правильный, стоит заметить.
- А кому пришлось побегать по Лондону, а, юноша? – вкрадчиво спросил Скаах, упираясь локтями в согнутую спину юнца, и не брезгуя запачкать рубаху чужой кровью и остро пахнущим потом. Сложил руки, словно за столом, потянулся, чтобы высунуться слева от ликана и продолжать говорить тому почти на ухо, только тона не понижая. Так, покровительственно, раздражающе и неприятной близостью, и спокойным тоном, - Ну давай, чуть-чуть напряги память. Расскажи нам, к примеру, где же ты так надеялся выспаться, и кто такой нехороший, что тебя разбудил, да пошуметь попросил, а? Сколько лет ты шерсткой обрастаешь, Рихард? Пару-тройку? Контролировать себя можешь, но точно не в юном возрасте обратили – не жалел бы сейчас, не сбивался, - Мак’Фиах поднял взгляд на Осборна, мельком глянул и на Еву, все так же молчащую. Он надеялся, что юные каиниты поймут, что сейчас делает Скаах, зачем разводит почти пустую болтовню. Если не получается с нахрапа, если не удается сломать прямо в лоб, то стоило начать треп на соседние темы, заставить пленника идти на контакт, постепенно, понемногу. Вряд ли Осборну, военному и жесткому каиниту, интересны такие методы. Он бы ломал, крутил до последнего, за каждое неверное слово клещами выдергивая по кости. Скаах бы не отказался посмотреть, но разве же им не нужна была информация? «Попытка - не пытка»… Для палача.
Вампир оттолкнулся от спины ликана, на прощанье подарив букет ощущений, чтобы не скучал, пока Скаах занимается дальнейшими приготовлениями.
- И зачем согласился стать мохнатым, коли так «человеческим» кичишься? – под разогретой печью всегда лежали дрова – и для прикормки огня, и для других дел. Вот их-то Скаах и прихватил, не забыв недовольно охнуть, когда распрямлялся и поморщиться от «боли в пояснице».
По одному, начал укладывать дерево под стул ликантропа, ставя аккуратную поленницу.
Дрова были сухие – не будет много дыма.
- Любопытство, юноша, не такой уж и порок, когда живешь очень долго. Вот и хотим узнать, кто вас всех на смерть верную повел. Если ты такой осведомленный, о Братстве вон как лихо рассуждаешь, то должен был понимать, куда зубы скалить нельзя, правильно? Неужто вожак ваш был глупцом? Тебя не одного же притащили, Рихард, просто ты один, кто говорить еще может, - Скаах поднялся, критично осмотрел свое творчество, возвращаясь к печи. Надел перчатки, подбирая клещи длинные, взял горящее полено, относя к стулу, и запихивая в специально оставленное пространство под бревнами. Последил, чтобы огонь занялся, подкинул щепы.
- А хочешь, мы и тебя в Братство примем, а? – вдруг поймав идею, радостно хихикнул старик, - Будешь под нашей защитой! – рассмеялся, весело, задорно, чуть ли не бегом оббегая стул, и заглядывая ликану в лицо, - И даже документ оформим! И не будет уже предательства! – слова с делом расходиться не должны были. Скаах вернулся к печи, перебирая греющиеся там прутья. Нашел тавро, с вычурной круглой печатью Братства, размером с ладонь, улыбнулся, доставая ярко-алую от жара метку.
- Ну-ка, юноша… Понимаю, сложно двигаться, но ты уж постарайся! – Мак’Фиах схватил парня за лоб, надавил, заставляя откинуть голову, - В качестве особой милости – напротив сердца, как думаешь? – зашипело, резко завоняло паленой кожей, испаряющейся кровью, мгновенно высыхающей на алом железе, оставляющей после себя темно-бордовые, быстро разрастающиеся пятна остывающей стали.
- Ты не обращай внимания! Сам же попросил не сдерживаться! Рассказывай-рассказывай, сосредоточься! Не можешь? – Скаах погладил пленного по мокрым волосам, словно успокаивая дрожащего ликана, и резким рывком отрывая от кожи стальное тавро. Посмотрел на Рихарда, даже заботливо утер тому пот со лба кожаной перчаткой.
- Давай сначала, юноша? Сколько вас всего? Мы посчитаем, сколько шкур у нас есть и даже тебе скажем, - монстр из Ирландии повернулся к другому монстру, только английскому, выжидающе посмотрел, выразительно. Говорить предстояло Блэкхорну, а не Скааху. У Мак’Фиаха свое дело было, - Костерок разгорится скоро, так что соображать лучше шустрее. Для тебя же лучше, поверь старику. А о человечности и «если бы» мы с тобой обязательно поговорим. Чуть-чуть попозже, хорошо?

Эд написал(ла):

Как волна с разгону бьется о скалы, так и негодование арестованной Эады разбилось вдребезги, когда сержант просто и холодно поделился своими талантами. Она хотела вызвать вполне предсказуемую ответную реакцию, она видела как он кипел мгновением раньше, как ходили желваки на его лице, как горели его глаза, но... Лежа на полу, Эд пыталась в его взгляде рассмотреть так ожидаемый ею гнев, но видела только каменную глыбу с крутыми склонами и острыми выступами в виде носа и губ, растянутых в злую усмешку, будто бы кто-то взял нож и вырезал каким-то чудом в камне подобие рта. Рот улыбался, а глаза нет. В глазах его Эдди четко и совершенно точно прочла ту неизбежность с которой корабль в бушующем море, попадая в розу ветров, несется на скалы. Вот тебе и роза, так называемая, да, та самая, которая пониже спины и на этот раз долгоиграющая, полная, беспросветная. А вот и скала. Тут хоть кричи, хоть плачь: помочь сможет только чудо. Какое ей дело до тех двоих, которых застрелили полицейские? Но Эдди не могла повернуться и посмотреть туда, где они лежали. Не могла и все тут, не хотела видеть то, во что превратиться не захотела, но что в принципе вполне могло оказаться и ее судьбой. Под взглядом сержанта и в свете его ослепительной и зловещей ухмылки, Эд как-то вдруг стало мало. И если до этого она захлебывалась возмущением, то теперь как будто бы сжалась, поникла, сдулась, уставившись в потолок хмуро и отрешенно. Пошевелила ногами, но тут же поняла., что двигаться не нужно. Просто потому что это доставляло еще больше острых впечатлений. Просто ждала того, что будет дальше, желая хотя бы на какое-то время превратиться что-ли в коврик перед дверью этой чертовой квартиры, исчезнуть, стать невидимой, потеряться.
Подняли хорошо, но не так грубо, как ей хотелось бы. Нет, не то чтобы она нарывалась, наоборот, Эдди шла спокойно и "почти" сама, прижимая раненую руку к себе настолько, насколько это было возможно, но кошачья гордость прямо таки умывалась горючими слезами от того, что ноги сами несли ее к карете. Взгляд скользнул по смазливому личику малыша констебля. Она опустила глаза, в которых тлело что-то такое, чему сейчас было не время. Не время ли? Сбывался самый страшный ее кошмар. Не силой вели, а всего лишь раненую провожали. Карета подана, баронесса! Теперь она увезет вас в дальние дальние дали, в самую глубь черной пропасти, навстречу так нелюбимым вами стальным ошейникам и цепям. И только тогда, когда за нею закрылась дверь полицейской кареты, она позволила себе зажмуриться и тяжело выдохнуть. В голове уже во всю крутились имена, адреса. Нужно как-то попытаться сообщить дяде.

Эдди сидела тихо, устало прислонившись к стенке кареты и через угол решетки рассматривая проезжающие дома, улицы, умываемые дождем. Внезапная остановка заставила ее оторваться от раздумий и прислушаться. Внимательно навострив ушки и выхватывая в дожде не только нервные переговоры держиморды сержанта со своими подопечными, но и гневные крики, а затем и пальбу, она заелозила тощим задом по скамье. Надежда! Что может быть целительнее и сильнее? Глазки у девчонки заблестели. Эд убрала с лица пряди намокших кудряшек, потеревшись щекой о здоровое плечо и заскрипела зубами от неожиданной боли в прострелянном плече. Облизнула разбитые и уже не такие распухшие губы, проследив взглядом суету на улице. Кажется, она уже не была гвоздем программы, и это было восхитительно.
Спасибо, великая луна! Спасибо, братья! Расцелую всех, если останемся живы. Да что там! Я вас и мертвых расцелую, хорошие мои, - так поспешила пообещать себе кошка. Глаза ее загорелись нечеловеческим звериным блеском, трансформируя зрачок, чтобы в разглядеть хоть что-то, но с этого ракурса нихрена было не видать. Убедившись, что ее никто не пасет, юркнула вниз, выпустив изо рта проклятующую шпильку, а потом нащупала крахотульку пальцами. Выкрутила руки, чтобы дотянуться и принять необходимую позу для более благополучного ковыряния в замке, скалясь от боли, но не позволяя себя и пикнуть. Эд молчала, стреляя глазами в сторону возможного появления бобби, постаравшись для них изобразить позу наиболее естественную и расслабленную, чем это было на самом деле. Пальцы неустанно вершили волшебство над казенными браслетами. Еще выстрелы и довольно близко. Она юркнула вниз к полу, предпочитая больше не хватать пуль в принципе и, как зверек, поблескивая в темноте глазами в сторону выхода, продолжила свое темное дело. Сердце билось в груди навстречу свободе, но Эдди старалась сохранять хладнокровие. Нужно было держать себя в лапах. Свобода оказалась еще более желанной и необходимой, чем ей казалось когда-то. Нужно было выбираться. Как? Двери кареты открывались снаружи. Она пока не знала как, но уже лелеяла надежду, и надежда отвечала ей песней, в которой вместо музыки был свист пуль, завывание ветра и шум дождя, а вместо слов были крики разъяренной толпы. Еще! Давай! Зажигай, детка! Пой мне еще.

Воскресенье, ночь 23 июля 1901 года.
Уходит начавшаяся вечером гроза, оставляя после себя лишь холодный дождь. Встревоженный очередными новостями город не спит, и даже на официально мирном севере Лондона то тут то там вспыхивают очаги бунтов среди горожан, не желающих мириться с новой властью и тем более стальными ошейниками.
Особенно волнует положение тех, с чьей легкой руки начались в городе судьбоносные перемены – самих членов Братства Мафусаила. Капитан гвардии Меча и Благоденствия Осборн Блэкхорн, раненный в бою за обоз беседует в своих покоях с навестившим его хранителем Братства Скаахом Мак’Макфиахом. Обсуждение новой политики и прочих животрепещущих тем прервано сообщением о прибытии в Бладборн Евы Каллахан, помощника комиссара полиции. К удивлению их девушка встречает их в гостиной не как офицер полиции, а как настоящая леди, украшенная как и полагается маркизе изящной одеждой и манерами.
Сама же Ева, успев за день разобраться с делами в Скотланд Ярде, допросить похищенную неизвесными и наконец найденную Кэтрин Олдридж, и побывать дома, прибыла в Замок с корыстными целями. Притворившись обычной гостьей она хочет разузнать что-нибудь о случившемся со слов бывшего студента Академии Бладборн убийстве. Однако более насущные дела прерывают ее беседу с хранителем и Блэкхорном. Ее приглашают на допрос одного из напавших накануне на обоз оборотней. И как бы не были ей неприятны подобные процедуры долг служителя закона не позволяет ей отказать.
Впрочем допрос оказался почти безрезультатным. Пленник Рихард, член шайки Руди Сайкса, стойко выдерживает череду пыток, устроенных Скаахом Мак’Фиахом с радостью истинного садиста, но не желает становиться предателем. Не помогли также хитрость и блеф Блэкхорна. И неизвестно, чем закончился допрос, но время уже торопит на новые подвиги. Пора выдвигаться в лондонскую подземку, где по всем признакам устроила себе логово инквизиция.
Юный новообращенный вампир Кимбелл Керрик тем временем проснувшись в своей комнате с чувством неутолимой жажды одевшись сбежала из под надзора строгой гувернантки и отправилась путешествовать по замку в поисках крови или хотя бы приключений. И то и другое она нашла в покоях рыцаря Блэкхорна, куда она вломилась с невинным любопытством. И принимает за хозяина комнаты вошедшего слугу. Тронутый красотой и заботливостью девушки слуга не решается сообщить правду, зато благородно жертвует своей кровью, чтобы накормить голодное создание. Увы, неизвестно как поступит с ним истинный владелец покоев, вернувшийся неожиданно в компании Евы Каллахан и увидевший его в наспех накинутом камзоле. Впрочем капитану некогда разбираться ни со слугами ни с симпатичными барышнями, найденными в той же спальне, и отложив расспросы на потом Блэкхорн и Каллахан отправляются уничтожать инквизицию в переходах метро.
Близнецы Клейтоны и Шон Зубило догнавшие таки оборотницу Орленка Эд и затащившие ее в дворик потемнее решили преподать девушке урок хороших манер, чем и занялись, прививая эти самые манеры через хорошую порку ремнем. Разговорчивей и добрей урок девушку не сделал и стала бы она скорее всего очередной жертвой лихой компании, если бы не своевременное появление полиции, при виде которой каждый поспешил скрыться своей дорогой.
Покинув Спитфилдскую церковь после беседы с отцом духовным Франциском О’Шиннахи констебль Джордж Бриско отправляется в казармы Скотланд Ярда, где вечерний патруль на построении распределяют по участкам города. К его патрульной четверке приставляют сержанта Ричарда Блекмора.  Перекинувшись с сержантом парой слов они отправляются патрулировать улицы города. И уже скоро встречают на них оборотницу Орленка Эд. Безумная погоня закончилась в одной из квартир, через которую хотела прорваться кошка, и вот уже со скованными наручниками руками Эд сидит в полицейской карете.
Довезти однако нарушительницу до участка не удалось. Путь карете преградила баррикада, выстроенная поперек улицы взбунтовавшимися против ошейников оборотнями. А по случаю к бунтовщикам присоединились все те же неугомонные братья Клейтоны, которых вечный хмель и неразумные рыжие головы сподвигли на новые подвиги. Перестрелка между полицией и повстанцами перетекла в прямое нападение оборотней в полной боевой трансформе на полицейских, и немало мертвецов появилось и с той и с другой стороны, пока не подошло подкрепление от конной полиции. В этом хаосе относительно повезло Джорджу Бриско, раненному ликаном, но упрямо не дающему себя убить. Его отвага понравилась наблюдавшим за схваткой Клейтонам, правда награду они ему дали на свой вкус. Напоили кровью, хотя бы не закусали до смерти и на том спасибо.
Вольный искатель приключений Изенгрим Сорока, затеял развлечения ради игру с патрульным Джейсоном Макалистером, отобрав у него честно добытую кошку и ударившись в бега под прикрытие церкви, где встретил их святой отец, а по совместительству член инквизиции Франциск О’Шиннахи. После долгой душевной беседы Джейсон и Сорока покинули церковь, а к святому отцу снова потекли прихожане. На этот раз его посетили две особы из высшего света – Кэтрин Олдридж и Лорейн Леруа, встретившиеся накануне в магазине «Мисс Холидей». Выслушав Кэтрин и посочувствовав ей по возможности Франциск оставил девушек и отправился в обитель инквизиции, по более важным делам.
Вернувшийся домой патрульный Макалистер застает там недавнего знакомого Сороку, сумевшего проникнуть к нему через бдительную тетушку подвидом невесты Джейсона. И недружеская потасовка в бадье с водой закончилась бы членовредительством, не возни на пороге ванной Лисбет Рихтер, одним своим видом прекратившая драку.
Дочь оружейника Клэр Маккормик договорилась о встрече в деревне Блэк Рок с поверенным Руди Сайкса Арчибальдом Рагнером. Храбрую девушку не испугало предупреждение Арчи о неуравновешенности главаря шайки и вместе с ним она отправилась в фамильное гнездо Дискейнов, побеседовать с нанимателем лично. Первые свидетельства жестокости банды она увидела в конюшне, где висела привязанная израненная Стелла Тедески, отданная своим братом на потеху члену шайки Янушу. Ожидаемого примирения семьи не получилось, о чем отправившийся спать Калеб Дискейн, он же Руди Сайкс если и сожалеет, то не желает говорить.
Тем временем далеко от города, на острове посреди гнилых болот каинит Керн и оборотница Энн Смит дабы не допустить смертоубийства в первый же день знакомства вмешались в драку между претендентом на роль вожака Стаи Куртом и Томи Пулей, эсквайром Стаи, недовольным появлением чужака. Ушат болотной воды с лягушками вперемешку отрезвил озверевшего Курта и зализав раны он смог обдумать предложение Керна сменить место жительства Стаи. Разведка была назначена на ту же ночь и компания из вампира, трех кошек в лице Энн, Рейчел и Самсона и одного волка отправилась через лес на восток. Привела их прогулка к заброшенной деревне, вполне подходящей для ночлега, а возможно и для более долгого проживания. Единственно кто был не рад хвостатой компании – одичавшая свинья, да и та после недолгой борьбы превратилась в будущий шашлык.

Ева Каллахан написал(ла):

Ева видела, как вскочил в дверной проем Мак’Фиах, но большего разглядеть не могла, разве что по крикам оттуда и прочим звукам догадывалась о подробностях встречи инквизиторов и каинитов. Приказ Блэкхорна забрать одежду убитых ее немного озадачил, но расспрашивать не было времени и ничем не показав своего удивления или непонимания она последовала дальше, двигаясь за первой десяткой гвардейцев. Остальные шли все также группами по пятеро, теперь поглядывая больше на офицера перед ними и понимая, что приказов в экстренном случае следует ждать и от нее.
Сразу вылезать к шумным гостям хозяева подземки не спешили, зная очевидно, что окажутся между отрядом в тоннеле и гвардейцами на последней станции, а вот в конце тоннелей встреча будет неизбежной. Если конечно не приготовлен у них тайный лаз, ведущий мимо оцепления на свободу. Ева представила толпу монахов, вылезающих где-то посреди города из люка на мостовой и бегущих по городу придерживая рясы, и хмыкнула. Далеко им не убежать, даже если они будут в гражданской одежде.
Мягко переступая подошвами своих ботинок, она бесшумно двигалась по тоннелю, поглядывая на мелькающую изредка среди спин кнутов спину Блэкхорна. Сзади шли переодетые в рабочую одежду солдаты, назначение которых Каллахан еще не совсем поняла, но примерно догадывалась. Хотя в ее представлении было проще банально пройти через переходы метро расстреливая все живое, что попадется на пути. Что ж, небольшие хитрости на случай неожиданностей со стороны инквизиторов не помешают.
Пока неожиданностью не было даже появление нескольких человек за поворотом. Короткая перестрелка, бегство противника, предпринявшего лишь разведывательную вылазку – вполне ожидаемые ходы. Пара выстрелов, и участок тоннеля поглотил абсолютный мрак, из которого лишь очень далеко позади был виден тусклый свет ламп. И из этого мрака буквально через минуту Блэкхорн выволок мертвого человека. Теперь назначение прихваченной с собой одежды электриков было ясно. Лишить зрения людей, сделав их беспомощными как слепых котят, в то время как каиниты будут способны ориентироваться по звукам и запахам. Каллахан кивнула одобрительно, хотя конечно никто не видел ее кивка в такой темноте.
Вместе с пятеркой кнутов она отделилась от группы капитана и выступая впереди повела солдат вдоль правой стены, до первого поворота, ведущего в боковой переход с дверями в служебные помещения. Здесь приказ снять сапоги распространялся и на нее. Стащив ботинки с ног она ступила на грязные камни тоннеля своими белоснежными чулками. Впрочем о брезгливости или страхе поранить ноги она не думала, важнее было не выдать свое присутствие.
- Не стрелять, - коротко бросила остальным, хотя и так было понятно, что не для того они так крались, чтобы поднимать такой шум. Лампы и здесь свисали с редкими интервалами с потолка, но когда один из солдат перерезал уходящий в стену толстый кабель ножом с деревянной рукоятью, весь коридор погас, и лишь касаясь слегка кончиками пальцев шершавой стены можно было понять, в каком направлении двигаться. А еще в темноте обострился невольно слух, выцепляя среди гулких звуков стрельбы за стеной слева чьи-то шаги и возню впереди.
Группа шла быстро, почти бегом, стремясь опередить Блэкхорна и его ребят, навстречу никто не попадался, разве что один раз что-то большое метнулось и исчезло, как оказалось за одной из дверей. Пара гвардейцев, нырнувшие следом, бесшумно и быстро оборвали игру в прятки и дальше подобных встреч не было. Коридор закончился поворотом влево, соединяясь вновь с основным тоннелем, перестрелка теперь была позади них, хотя успели они очень вовремя, вспышки света уже приближались и не теряя время на оценивание обстановки Каллахан резко указала рукой на обращенные к ним спины. Повторного сигнала кнуты не ждали, стреляли не наугад, брали в сторону ближайших вспышек. Офицер тоже выпустила несколько пуль, надеясь, что они не зацепят отряд Блэкхорна, и что сзади не мобилизуется вдруг подкрепление от фанатиков, ибо момент был очень подходящий.

Свадьба мисс Кэтрин Олдридж
- обещает петь и плясать с размахом, сюрпризами  и кучей интересностей, задействованная локация - Родовой особняк Олдриджей, свободное обсуждение ведётся здесь - Обсуждение игры и квестов.
Откуда  персонажам можно узнать о событии:  получив личное приглашение (если персонаж богат и достаточно знатен, чтобы быть приглашённым на торжественное событие семейства Олдридж; ну, или хотя бы является хорошим другом семейства, что обычно опять же предполагает пункт а) и конечно же, из газет, объявление о свадьбе непременно присутствует в "Таймс" и прочих изданиях.
Как можно попасть на торжество: получив личное приглашение, если персонаж богат и достаточно знатен, чтобы быть приглашённым на торжественное событие семейства Олдридж, ну, или хотя бы является хорошим другом семейства; нанявшись в качестве рабочей силы для обустройства места торжества - свадьба перенесена на неделю раньше намеченного срока, а кто-то должен довести до ума шатр и прочее оборудование зоны для гостей; включив логику и фантазию.

Похищение мисс Керрик и Адама Джойса
- обещает непредсказуемые повороты, психологические дилеммы и попытку как-то  изменить сложившуюся социальную обстановку. Пока основной дислокацией является Заброшенная деревня и квест носит достаточно закрытый характер, однако вскоре дело получит весьма широкую огласку, в события окажутся втянуты Братство (Кимбэлл Керрик - дочь мушира Братства) и лондонская полиция (Адам Джойс - двоюродный брат помощника комиссара соответственно).
Как можно узнать и присоединиться к действу: включив логику и фантазию, а так же поучаствовав в открытом обсуждении в теме Обсуждение игры и квестов